В рубрике "Архив" мы публикуем наши беседы с выдающимися деятелями современной музыки. Эти интервью актуальны и сегодня, как и то, что продолжают делать их герои.
Одно время кумир эстетов 2000-х зачастил в Киев (и это хорошо), увлажняя радостью глаза девушек в первых рядах, и чаруя все ряды без исключения мистикой вокала и печалями гармоний. Для журнала Playboy сентиментальный швед спел в мартовском номере 2009 года.
Текст: Андрей Тараненко
Джей Джей Йохансон, сладкоголосый шведский меланхолик или, как его называют некоторые музыкальные критики, «Синатра электронной музыки», рассказывает о собаке Фрэнсиса Лэя, фильмах Хичкока, ауре Ингмара Бергмана, коллекционировании женской одежды и элегантности курения.
Твой новый альбом называется «Self-Portrait». Значит ли это, что это твой самый интимный альбом?
Йохансон: Все мои песни очень интимные, очень личные. Но раньше это были отдельные разрозненные треки и разрозненные чувства. В новом альбоме я впервые объединил все песни одной единой концепцией… Нет, даже не концепцией, а настроением… Нет, тоже не так. Наверное, это своеобразный дневник, который я вел на протяжении определенного времени. Я рассказал в этом альбоме даже о могиле своей матери.
Обычно твои альбомы называются одним словом. Но одно название было, наоборот, максимально длинным – The Long Term Physical Effects Are Not Yet Known. Насколько я понимаю, речь идет о сексе, а про него ведь коротко не скажешь, правильно?
Йохансон: Не совсем. Я говорю об интимных отношениях мужчины и женщины, но никогда об их физиологии. Ты когда-нибудь занимался сексом под мои песни?
Эээ… да. Мы с моей девушкой испытали какой-то из твоих ранних альбомов относительно его возможностей «постельного саундтрека». Свечи, венецианские маски, кальян с марокканским… ну ты понял.
Йохансон: Вот видишь! Но ведь эти песни были совсем не о сексе при свечах! А кто-то под эту же песню будет просто сидеть, смотреть в окно, вспоминать о чем-то, сожалеть о сделанных ошибках и пить виски. Все это интимные человеческие свойства – любить, грустить, желать… об этом я и хочу петь.
Однажды ты заметил, что женщина, которая ведет себя как большой ребенок – это очень сексуально. Это никак не связано с образом, который в свое время создавала на экране шведская актриса Кристина Линдберг?
Йохансон: О, да! Я наслаждаюсь этой женщиной! Ее фильмы 70-х – это нечто! «Анита – шведская нимфетка»… Сейчас так уже никто не называет фильмы. А помнишь тот японский фильм, в котором она снялась? Про якудза и месть… Да, «Секс и ярость»! Линдберг всегда была как-то очень правдиво сексуальна, в ней не было этого конфетного искусственного лоска, как во многих нынешних актрисах. Но моя самая любимая актриса – это Шарлотта Рэмплинг. С одной стороны, она очень технична, с другой – настолько непосредственна, что это сочетание меня просто завораживает. Мне очень нравятся непосредственные женщины, которые даже на экране проживают судьбу своих персонажей, а не просто изображают их жизнь.
Ты когда-то сказал, что обожаешь Кейт Мосс за то, что она проживает свою жизнь деструктивно и алогично. А Бритни Спирс разве не так же проживает свою жизнь? Ведь она сейчас практически персонаж шекспировских трагедий.
Йохансон: Разница в происхождении этих двух девушек. Кейт из небольшого британского городка, из семьи алкашей, а Бритни родилась в богатой семье и ее образ жизни гораздо более просчитан. Деструктивизм Кейт более натурален и естественен, в то время как алогизм Бритни хочется воспринимать как еще одну пиар-технологию. Да и Кейт гораздо красивее Бритни!
Тебе понравился последний альбом Portishead? Ведь когда-то ты называл их своими вдохновителями…
Йохансон: Да-да, отличный альбом! Хотя он и отличается от их двух предыдущих альбомов, я ничуть не разочарован. Им потребовалось 11 лет, чтобы подготовить его, но голос их вокалистки Бэт Гиббонс прекрасен, как и во времена Dummy. Этот их альбом, скорее всего, был вдохновлен немецким краут-роком, который я тоже очень люблю.
Ты несколько лет занимался дизайном фэшн-журналов. Не хотелось создать свой собственный журнал, в котором бы идеи Обри Бердслея смешивались с эстетикой современного декадентства? Что-то в духе журнала Savoy, только 21-го века…
Йохансон: Если у меня однажды возникнет желание оставить музыкальную карьеру, то почему бы и нет? Обри Бердслей… Хороший образец для подражания!
На обложке твоего альбома Poison изображен ворон. Это отсылка к Эдгару По, насколько я понимаю. Но персонажи По предпочитали замуровывать свои жертвы в стенах домов, а не травить ядами…
Йохансон: Нет-нет, это отсылка к фильму Хичкока «Психо». Помнишь, у Нормана Бейтса было хобби – таксидермия. Он любил изготавливать чучела птиц. Я вдохновлялся саундтреком из этого фильма. Гениальная музыка! Но это классная идея насчет Эдгара По! Я почему-то не учел подобной ассоциации. А ведь для многих действительно изображение ворона связано напрямую со стихотворением «The raven».
В детстве тебе нравился и Чет Бейкер, и Kiss, и Kraftwerk. Как ты умудрялся совмещать такие несовместимые вещи?
Йохансон: Что-то мне просто нравилось, что-то впечатляло на уровне сценического визуального ряда, а что-то вдохновляло. Из вдохновителей – Чет Бэйкер, Дэвид Сильвиан, Брайан Ино. Именно музыка этих ребят сделала меня музыкантом. Очень люблю Мишеля Леграна. Вот, опять это выражение лица, которое всегда возникает у журналистов, когда я говорю о Легране! Но почему? Потому что это легкая поп-музыка?
Но Легран отличный композитор, причем с невероятным драматическим чутьем! Когда я говорю, что обожаю Cocteau Twins, все многозначительно кивают, а когда упоминаю Леграна – начинают кривиться. Не понимаю я этого! Кстати, изначально мои музыкальные вкусы формировались в Лондоне середины 80-х, мы с друзьями ходили на концерты Боя Джорджа и Frankie Goes to Hollywood, даже пили пиво с Холли Джонсоном.
А какие фильмы больше всего оказали влияние на твое мировосприятие? Только не говори, что «Касабланка», а то я проиграю спор со своей девушкой!
Йохансон: Ты выиграл! Точно не «Касабланка». Скорее фильмы все того же Хичкока, особенно «Головокружение», «Птицы» и «Окно во двор». Я люблю американские нуары и французские фильмы 70-х. Честно говоря, кино вдохновляет меня, наверное, даже больше, чем музыка. Сейчас, например, я смотрю все фильмы с Кирой Найтли. О! Какая девушка! Ты смотрел «Домино»?
Да, отличный фильм!
Йохансон: У Киры маленькая, но очень красивая грудь, правда?
Точно! Слушай, ты ведь никогда в жизни не курил. Но ведь сигарета – это стилеобразующий нюанс в той эстетике фильмов-нуар, которая так близка твоей музыке…
Йохансон: Конечно! Курение – это так прекрасно и элегантно! Это особый язык жестов, особенно в старых фильмах… Но я просто не могу курить, увы…
Я слышал, что в шведском языке есть такое слово vemod, которое обозначает беспричинное чувство тоски и грусти. Говорят, что Ингмар Бергман как раз страдал этим видом меланхолии. В чем отличие vemod от spleen, который воспел Бодлер?
Йохансон: Я обожаю это слово – vemod. Но на самом деле оно ближе всего по значению именно к бодлеровскому сплину. А Бергмана я встречал дважды в жизни, и должен сказать, что он был одним из самых замечательных людей, с которыми мне доводилось встречаться. До встречи с Бергманом я не верил в то, что у людей существует так называемая аура, я считал, что все это досужие росказни. Но когда я впервые подошел к Ингмару, я вдруг почувствовал, что от него исходит невидимое глазу, но очень ощутимое излучение. Он чувствовал свою власть над людьми, хотя оставался при этом интровертом. Однажды в холле гостиницы я столкнулся с Далай-ламой и ощутил похожее излучение. Но у Бергмана оно было явно сильнее.
Говорят, ты покупаешь каждый сезон вещи из коллекций Comme des Garcons, но никогда их не носишь. Почему?
Йохансон: Потому что это женская одежда. Начиная с 1997 года я пристально слежу за творчеством Рэй Кавакубо, дизайнером Comme des Garcons. Я считаю ее гениальным модельером несмотря на то, что многие фэшн-критики называют ее уже неактуальной. Одни люди коллекционируют виниловые пластинки, другие – произведения искусства, третьи – спичечные коробки. А я коллекционирую вещи от Comme des Garcons. Для меня это – произведения искусства. Сейчас я понемногу расширяю свою коллекцию женскими вещами от Balenciaga.
В книге Ремарка «Жизнь взаймы» героиня на последние оставшиеся у нее деньги покупает пять платьев от Balenciaga. Ты, надеюсь, не в таком положении.
Йохансон: Нет, у меня все в порядке. Я сейчас на пике своей карьеры. Хотя я никогда серьезно не относился к зарабатыванию денег.
Твоя мать шила костюмы к оперным постановкам. Какой из этих костюмов тебе больше всего хотелось примерить?
Йохансон: Она работала в другом городе, поэтому мне никогда не удавалось посмотреть на ее костюмы. Но в детстве я сам себе проектировал одежду – шить я не умел, поэтому просто рисовал то, что я хочу, а мама реализовывала мои фантазии. И я ходил в школу в костюмах, которые сам же и выдумывал. Иногда это выглядело… странно (смеется).
Когда-то ты сказал, что одним из главных событий твоей жизни стала встреча с Фрэнсисом Лэем и его спаниелем. Ну, с месье Лэем понятно, он для многих кумир, но на чем основано такое отношение к его собаке?
Йохансон: Меня просто поразила внешность этой собаки! Он был такой бежевый! Как верблюд. Или как пляж. Такой поджарый, с бесконечными ногами… Фрэнсис сказал мне, что обычно его собака незнакомцев недолюбливает. Но когда я подошел, она сразу села возле меня, будто выбрала меня в друзья с первого взгляда. У меня даже фотография есть с этой собакой!
Ты знаком с Александром Бардом, человеком, который создал шведские музыкальные проекты Army Of Lovers, Vacuum и Bodies Without Organs?
Йохансон: Да, мы хорошо знакомы. Более того, он всегда хотел стать моим менеджером, взять меня под свое крыло. Но я не думаю, что его планы относительно развития моей карьеры совпадают с моими планами. Хотя считаю его одним из наиболее талантливейших и умнейших людей в музыкальном бизнесе. Я очень уважаю его чувство юмора. Только Александр мог назвать попсовую группу философским термином Жиля Делеза и Феликса Гваттари из их трактата «Анти-Эдип». Это потрясающе!
Как ты считаешь, почему Швеция бьет все рекорды по количеству самоубийств? Ведь это очень благополучная страна!
Йохансон: Мы уже уступили пальму первенства Японии. Но совсем недавно еще лидировали в этом мрачном рейтинге. Почему? Наверное, потому что люди часто сами обрекают себя на одиночество, боясь довериться друг другу. Они сами создают вакуум вокруг себя, считая, что это либо очень творческое состояние, либо что оно способствует целеустремленности.
Ты ожидал, что самой цитируемой фразой из твоих песен будет So tell the girls that I am back in town?
Йохансон: Я крайне изумлен этому факту! Эту строку из моей песни просто неверно истолковали. Я вырос в маленьком провинциальном городке, а когда переехал в Стокгольм, то часто приезжал к родителям. И каждый раз возвращаясь обратно в Стокгольм, мне очень хотелось верить, что меня там хоть кто-то ждет. Это была мольба – скажите девушкам, что я вернулся в город! Может быть, это заинтересует хоть кого-нибудь из них! А все почему-то решили, что это фраза настоящего мачо – эй, девочки, я вернулся, быстренько все ко мне в постель! Вот так… я рассчитывал на душевное тепло, а меня истолковали как избалованного женским вниманием ловеласа.